«Помоги себе сам» означает не только, а скорее всего, не столько необходимые знания о способах и средствах медицинской самопомощи, сколько знания о действительном положении вещей, об истине и лжи в сфере медицины.
Для большинства из нас Академия наук бесконечно далека, но мы привыкли считать, что туда избраны самые мудрые и знающие люди, чьими прошлыми и сегодняшними делами держатся оборона, промышленность и теоретическая наука страны. И вот эти мудрые и знающие в лице Комиссии РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований констатировали, что «населению предлагаются теле- и радиопрограммы, статьи и книги откровенно антинаучного содержания. Лженаука стремится проникнуть во все слои общества, во все его институты, включая Российскую академию наук и другие научные сообщества… Бездействие ученых привело к тому, что беспринципные и алчные неучи предсказывают судьбу не только личностей, но и государства и армии. Наиболее преуспевающие «пророки» готовят на основе астрологии политические, экономические и «военные» прогнозы. Беззастенчивые шулера, не получая никакого отпора, «назначают» неблагоприятные дни и часы, лечат рак, СПИД, любые болезни, с которыми не способна сегодня справиться научная медицина…»
По-моему, это крик утопающего. Я посочувствовал академикам и вдруг вспомнил, что в своей профессиональной жизни сам неоднократно сталкивался с лженаукой, как каждый раз мне было мерзко и каким беспомощным я себя ощущал, барахтаясь в ее тенетах.
Тимомегалисты
С примером опасной для детей медицинской лженауки лично я впервые столкнулся лет тридцать назад.
Начало 70-х годов прошлого столетия: зачаточное состояние клинической иммунологии во всем мире, крайне скудная информация об иммунной системе вообще и минимальная достоверная информация об этапах становления иммунитета у детей. Но уже было известно, что центральным органом иммунной системы в организме детей является тимус — вилочковая железа, расположенная за грудиной и поэтому определяемая только рентгенологически. Было также установлено, что тимус выделяет особые гормоноподобные вещества, регулирующие силу и разнообразие иммунного ответа. И вдруг обнаруживается, что у некоторых детей с тяжелым или осложненным течением инфекционных заболеваний, а также у часто болеющих (мы писали об этой группе детей) рентгенологическая тень тимуса увеличена! Естественно, возникло предположение, что такое совпадение особенностей течения болезней и размера тимуса не случайно. Иммунологи осторожно высказались, что надо бы отследить момент возникновения и исчезновения этого рентгенологического феномена в зависимости от стадии болезни, возраста ребенка, типа конституции, его прошлых болезней и других общеизвестных в педиатрии факторов. Но слабые голоса иммунологов были заглушены безапелляционными, сливающимися в хор криками рентгенологов, инфекционистов и части педиатров. И буквально в течение года на глазах у изумленных иммунологов на просторах отечественных медицинских журналов усилиями этого хора возникла целая теория, трактующая увеличение тени тимуса как тимомегалию. Новое заболевание! Открытие передовой советской науки! Ур-ра, товарищи!..
Сразу же были запланированы десятки кандидатских и докторских диссертаций — и это только в Москве. Сделаны специальные доклады на съездах и симпозиумах, вопрос вынесен на Коллегию Минздрава, написаны методички…
Последовали рекомендации: всем детям от 3 до 6 лет делать рентгеновские снимки грудной клетки в двух проекциях — спереди и сбоку (подумаешь, немножко облучим тот же тимус!). Была поставлена задача выработать «всесоюзные нормы размеров тимуса» по возрастам, у всех детей рассчитывать объем железы по специально изобретенным таблицам, и если он меньше или больше «нормы», проводить «иммунотерапию». Потому что тимомегалия — причина аллергии, анемии, туберкулеза и, наверное, рака у детей.
На фоне этой бурной деятельности меня однажды сорвали из клиники и ближайшим авиарейсом кинули в Кишенев — у сына кого-то из руководителей республики, больного повторным бронхитом, на рентгенограмме выявилась большая загрудинная тень: о ужас — тимомегалия! Осмотр ребенка занял полчаса, но еще сутки я разбирался в бумагах, анализах и десятке рентгеновских снимков. Слава богу, материалов было достаточно для доказательства, что тень тимуса возникала у мальчика только на фоне бронхита и исчезала после окончания воспалительного процесса. Но в полной мере убедили и испуганных родителей, и взволнованных врачей мои слова о том, что на проклятом Западе и вообще в медицине диагноза «тимомегалия» просто нет, потому что нет такой болезни. А также мой категорический отказ от попыток «иммунотерапии» «тимомегалии».
То, что «тимомегалисты», самопереквалифицировавшиеся в «практических детских иммунологов», творили в последующие шесть-семь лет с доверившимися им педиатрами и детьми, не поддается описанию литературным языком. А затем почти все эти «иммунологи» вдруг исчезли. Защитив диссертации и собрав всю возможную дань с Минздрава (в виде дополнительного финансирования, должностей и званий, лабораторий…).
Коровья вакцина от рака
Еще раз с обольстительной ложью в медицине я столкнулся в самом конце 70-х годов. Занимаясь пограничными с онкологией проблемами иммунологии человека, от родителей моих маленьких пациентов я несколько раз слышал, что в Калуге работает врач-ветеринар, создавшая уникальную по своей эффективности противолейкозную вакцину для коров, которая обладает также немереной противораковой активностью и для человека. Косвенным подтверждением реальности события служило важное и, по тогдашним временам, многозначительное обстоятельство: совсем из других источников я случайно узнал, что все попытки знаменитого онколога академика Н.Н. Блохина запретить эти работы блокировались на уровне ЦК КПСС первым секретарем Калужского обкома. Его мать с неоперабельной опухолью груди ветеринар Т. совершенно вылечила своей вакциной. Кстати, во всех разговорах и сплетнях вокруг Т. почему-то обязательно присутствовала такая сообщаемая с придыханием подробность: «Т. — ученица Константина Эдуардовича Циолковского». Это было… по меньшей мере, странно.
Начал я, как полагается, с поиска научных публикаций калужской ученой и нашел одну крошечную статью в сборнике научных трудов местного НИИ животноводства, причем вовсе не о противолейкозной вакцине. Но так бывало в СССР — работаешь по неодобряемой руководством, но любимой теме, а чтобы не приставали, время от времени публикуешь что-нибудь нейтральное. Короче, я узнал адрес и списался с Т.: представился, привел список своих работ по клинической иммунологии, объяснил свой интерес и самым уважительным тоном попросил изложить ее точку зрения на механизм противоопухолевого эффекта созданной ею вакцины. Бог мой! какое разочарование я испытал, прочитав толстое (на 12 страницах!) ответное письмо. В нем, помимо жалоб на помехи в работе и едва скрытого простодушного хвастовства, после гневных обличений официальных онкологов, излагалась неправдоподобная в своей примитивности новая теория канцерогенеза, беспомощная и неграмотная. Суть многословно изложенной теории была такова: чужевидные (коровьи) злокачественные клетки не могут прижиться в человеческом организме, поэтому они безопасны, но при этом усиливают противоопухолевый иммунитет больного раком. Все признаки невежественного фанатизма были налицо, и я откликнулся письмом, в котором, не вступая в очевидно бессмысленную дискуссию, поблагодарил Т. за информацию и как мог вежливо откланялся. Казалось, навсегда.
Каково же было мое изумление, когда, спустя несколько месяцев, меня, рядового научного сотрудника, вызвал к себе сам президент Академии медицинских наук академик Н.Н. Блохин и начал горячо распекать и стыдить за поддержку шарлатанов и мошенников от онкологии. Оказалось, что Т., общаясь с толпами боготворящих ее больных и их родственников, съезжающихся к ней со всех концов СССР, начала использовать название института, в котором я работал, и точные ссылки на мои научные публикации в подтверждение своей правоты и верности избранного пути. Разнесся слух, что со дня на день Т. покидает Калугу за ради Москвы, чтобы теперь благодетельствовать исключительно власть предержащих. Больные и их родственники, взывая к справедливости, бросились за защитой к обкомовскому покровителю Т., а тот срочно запросил Москву, требуя оставить Т. в ее родном городе, родине гениев, Калуге… Словом, сказал сердитый Н.Н. Блохин, поднялись шум и волнения, которые только прибавили ложного авторитета, славы и популярности тем, кто этого не заслуживает, а позора и хлопот — ему и всей отечественной медицине, осмеиваемой из-за рубежа. «Стыдно, молодой человек!.. Я вынужден был — ИМ! — обещать, что не буду трогать эту даму из Калуги!.. А сколько она еще бед натворит?!» Я оправдывался перед академиком как мог, и он, видимо, мне поверил.
Покинув президентский кабинет, я подумал, что получил урок на всю жизнь и больше никогда не буду связываться с медицинскими «изобретателями».
«Солнечные» аборты
Прошло 10 лет, и в нашем институте по приказу АМН была создана комиссия, которой надлежало «разобраться и дать обоснованное заключение» по теории, активно продвигаемой неким практическим врачом-гинекологом. По официальной версии, отчаявшись достучаться в двери НИИ и в кабинеты власть имущих академиков, автор теории написал в ЦК КПСС. По-видимому, там теория поразила чье-то воображение своей простотой и наглядностью, а главное, пресловутой народно-хозяйственной значимостью, так настойчиво требовавшейся от науки.
Автором теории оказался немолодой, конфузливо держащийся провинциальный доктор. Он утверждал, что по имеющимся у него данным (при докторе был большой чемодан, туго набитый собранными им фактическими материалами) злокачественные онкологические заболевания генитальных органов в основном возникают у тех женщин, медицинские аборты которым были сделаны в период высокой солнечной активности. (Надо заметить, в СССР производилось гигантское число абортов, по секретным в ту пору данным — до миллиона в год.) Согласно выдвинутой доктором идее, солнечная активность приводит к повышенной частоте мутаций вновь возникающих после абортов в полости матки клеток и к их озлокачествлению. Поэтому запрещение проведения абортов в периоды «вспышек на Солнце» приведет к уменьшению числа опухолей, оздоровлению женщин, даст большой экономический эффект за счет экономии средств на онкологическую помощь и т.д. То есть доктор предлагал замечательную вещь: этакую малость, которая, ничего по сути дела не меняя и не требуя дополнительных расходов, резко увеличит показатели здоровья женской части населения СССР и сократит число онкобольных. Блестящая идея! Но верна ли она?
Члены институтской комиссии (все — доктора наук, заведующие лабораториями или клиниками) весьма быстро убедились, что имеющиеся материалы не поддаются систематизации: в одних таблицах не хватало конкретных данных о больных, в других — подтверждений давнего проведения аборта, в третьих — нечетко обозначались периоды солнечных «вспышек». Отсюда следовало, что для проверки авторской гипотезы всю работу надо было начинать сначала: взять официальные данные геофизиков о времени, силе и продолжительности «вспышек» за несколько десятилетий, заново просмотреть и уточнить все сведения о попавших в таблицы женщинах (их возраст, сопутствующие заболевания, сроки беременности, давность выполнения аборта, течение восстановительного периода и т.д.), проанализировать виды, стадии и исходы онкологических заболеваний по результатам гистологии… В общем, этот путь однозначно требовал создания в институте постоянно работающей лаборатории.
Был возможен и другой вариант — заново собрать необходимые фактические материалы в учреждениях Москвы и нескольких крупных городов, в которых наверняка отлажены соответствующие медицинские службы. Но и для такой работы требовалось открытие отдельной лаборатории. Сделать это дирекция имела право только за счет внутренних резервов института — то есть за счет уже имеющихся подразделений. Все члены комиссии понимали, что ситуация дурацкая: либо самих себя и институт обобрать, либо… написать роскошное положительное заключение и обосновать создание новой лаборатории за счет кадров и денег Академии. Но ведь под таким заключением надо было подписываться своими честными именами…
Вопрос разрешился неожиданно: покуда члены комиссии мытарились, тихий конфузливый доктор, оказывается, уже сделал ход конем — он еще на второй день их работы написал в Президиум Академии, что институтская комиссия злонамеренно искусственно затягивает принятие положительного решения по его вопросу, и попросил Президиум вмешаться в ход дела. Копию письма он, естественно, направил в ЦК КПСС. И победил честных, многознающих и многомудрых: Академия поддалась на шантаж, и лет десять бесшумно-бесцветно существовала маленькая специальная лаборатория доктора Н., прилепляясь то к одному, то к другому институту. Редко-редко в толстых сборниках научных работ появлялись крошечные невразумительные «тезисы» сотрудников этой лаборатории. А доктор Н. за эти годы тихо-тихо стал и доктором наук, и заслуженным врачом, и профессором, и с почетом ушел на пенсию. Его «жизнь в науке» состоялась.
Что касается самой гипотезы, то она до сих пор никем, разумеется, не подтверждена, но и не опровергнута. Так что не исключено, что когда-нибудь эта или похожая обольстительная идея вновь возродится к жизни.
Дорогой читатель! Ты далек от всех этих анекдотических и драматических внутри- или околонаучных дрязг и разборок, они могут показаться тебе надуманными и неважными. От науки ты вправе ждать точного ответа на заданные вопросы, в том числе и медицинские. Но редко получаешь такой ответ, даже когда он очень нужен. Проблема в том, что настоящая наука всегда осторожна, как хороший врач. «Не навреди!» — вот ее заповедь. И бойся, читатель, тех, кто запутывает тебя непонятными терминами и обещает все и сразу. Ты же умный, ты понимаешь, что в реальной жизни так не бывает.
